Бог нажимает на кнопки  - Ева Левит

– Как? – осеклась сестра Евгения. – Как отбирают?

– Ну, я не знаю точно, я только так слышала.

– Где ты слышала? Все вранье! Не может такого быть!

– Люди разное говорят. В транспорте, в магазинах – повсюду.

– Я тоже слышал что-то в этом роде, – подтвердил отец. – Эти дети вроде как на особом положении и их особым вещам обучают.

– А матерей пускают повидаться? – спросила сестра Евгения.

Вот диво: она только утром узнала о том, что в ее животе возникла новая жизнь, только успела примерить на себя новую, пока еще сильно жмущую, как неразношенная обувь, роль, а вот поди ты – уже ощущает себя матерью и готова защищать нерожденный плод от любых посягательств. Странно, не так ли?

– Я не знаю, разрешают ли им свидания. Но очевидно, что если они Его дети, то у них должна быть какая-то особая роль в этом мире, – предположил отец.

– Я не хочу его отдавать, – сказала на это дочь. – Но есть ли у меня выбор?

– Выбор всегда есть, – на пороге кухни возник Евгений. – И если я правильно вник в детали вашего разговора, невольно подслушав из коридора, и наша малышка действительно беременна от учителя, то, по-моему, самый правильный выбор – ничего никому не говорить. Оставить ребенка у себя и вырастить его обычным хорошим человеком.

– Как я могу скрыть ребенка от отца? – возмутилась сестра.

– Запросто, – сказал Евгений. – Если ты хочешь уберечь его от зла.

– От какого еще зла?

– Зло поселилось в этой стране.

– Нет, зло поселилось в этой квартире, и сейчас оно говорит твоими устами!

– Послушайте, дорогие мои! Я не могу вам пока всего объяснить, но я уверен, что мы все совершили большую ошибку, поверив этому человеку.

– Он не человек! – взвизгнула сестра.

– Ты можешь однозначно это утверждать, побывав в его постели? – осадил ее Евгений.

– Но он ведь исцелил тебя! – напомнил отец.

– А вот в этом я начинаю сомневаться, – признался Евгений.

– Да как же можно? Это же произошло на моих глазах. Я же все видел!

– А я не видел. По известным тебе причинам. Может быть, поэтому мне будет легче докопаться до правды.

«А может, все-таки правильно будет позвонить по тому телефону и донести на брата?» – подумала в этот момент его сестра.

Министр иностранных дел лихорадочно паковал самые необходимые вещи.

Конечно, немного сумбурно все получилось, впопыхах, не так, как он планировал, но случай выдается уж больно подходящий, другого такого может уже и не представиться.

Завтра министр иностранных дел возглавит специальную делегацию, сформированную для покорения ближнего зарубежья. Через несколько дней к ним присоединится и Сам – его, разрекламированного по многим каналам, с нетерпением ждут иностранные телевизионщики и зрители: кто с доверием и предвкушением чуда, кто с изрядной долей скептицизма.

Но министра иностранных дел уже не интересует успех Бога-телезвезды. Он думает только о себе и своем будущем, намного более вероятном там, чем здесь.

За три года, прошедших с момента формирования нового кабинета министров, на его памяти сменилось уже восемь коллег, и почти каждый исчезал с политической орбиты внезапно – сегодня любят, завтра сгубят.

Для министра иностранных дел это означало вполне доказуемую – очевиднее, чем те, что у Эвклида, – теорему: в любой момент, хоть завтра утром, хоть сегодня вечером, а то и через мгновение, могут снять и его. И хорошо, если только снять! Потому как из восьми человек, имевших несчастье протирать обивку министерских кресел, шестеро отправились не на временный покой, а на вечный.

«Так, вроде ничего не забыл! – подвел итоги министр иностранных дел, придирчиво осматривая плотно и грамотно уложенное содержимое небольшого (официальный визит-то всего на пять суток) чемоданчика. – Ох, жаль, хорошие костюмы пропадают!»

Жену и дочь – обеих, раскормленных до всех известных пределов, – он уже отправил в соседнее с тем, куда собирался сам, государство. По предписанию врача они устремились спасать изъязвленные стрессом желудки и должны были встретиться с супругом и отцом на новой родине через пару недель.

Пройдет ли все гладко? Кто же может знать? Вероятно, что и нет. Что заподозрят, не допустят, посадят. Но риск стоит того. Любой математик, да и сам Эвклид, его бы одобрил.

Потому что как никогда не пересечься параллельным прямым, так и его линии жизни ни за что не совпасть с линией министерской карьеры. Тут уж одно из двух, выбирай как знаешь.

Но неужто найдется хоть одна живая душа, которая не выберет то же, что и он сейчас? Нет, быть того не может!

Деньги он перевел в заграничные банки заранее. Не сам, через посредников, чтоб не придрались, чтоб даже комар носа не подточил.

Не все, конечно, деньги. Весьма внушительную сумму приходится здесь оставлять. Но иначе никак: глава правительства по ими же самими – в большинстве своем ныне покойными министрами – принятому закону о доверии и демократии имеет доступ ко всем их личным счетам и время от времени проверяет, не заразились ли они бациллой коррупции и взяточничества. Так что если бы он снял все подчистую, то арестовали бы точно. А так еще есть шанс.

«Ой, большой ли? – думал министр иностранных дел, упираясь руками в крышку чемоданчика и подпрыгивая на месте для придания ей большей уплотнительной способности. – Да уж какой ни есть, но обратной дороги все равно нету».

Фальшивые паспорта и явочные адреса тоже были готовы и продуманы со всею тщательностью.

«Мне лишь бы границу пересечь, а там уж ищи ветра в поле», – подбодрял он сам себя.

Сколько там на часах? Сколько еще до взлета? Какие-то жалкие семь кругов по шестьдесят минут.

Семь, которые скоро к тому же пойдут на убыль, – так что продержаться осталось совсем недолго, а завтра…

Завтра, как приземлятся в чужом аэропорту, их будут встречать на нескольких служебных машинах.

Ему, как главному в делегации, положена отдельная, водитель которой уже получил особые инструкции: везти своего пассажира не в официально забронированный шикарный отель в центре столицы, а в приграничную деревушку, куда хорошо дорогу знают только местные коровы и единичные автомобилисты с огромным стажем и огромным гонораром.

«Ну что, что может со мной случиться? – продолжал министр уговаривать себя не нервничать. – Как по маслу все пройдет, как с вазелином».

Чемоданная молния оказывала сопротивление и визжала, словно агрессивное насекомое, жестоко лишаемое крыльев. Как ни странно, но почему-то именно эта досадная мелочь совершенно выводила министра из себя.

Казалось, ну чего уж тут с ума сходить от молнии? Сейчас он поднажмет еще чуть-чуть, и она крепко стиснет свои металлические зубы. А там уж, после того как чемодан будет застегнут, грядущее путешествие станет совсем реальным. Ведь не за горами оно, а любому видать, что близко: потому как вот уже и чемодан готов и занимает в притихшем без женского щебета доме самый знатный угол.